«Удивительно, почему простые и очевидные идеи в юности так сложно понять? Взять, например, утверждение моей Киотской бабушки о необходимости «прикоснуться ко всему в жизни»: теперь мне кажется, что она имела в виду всего лишь знание, от чего отказываешься и что принимаешь – тогда выбор становиться информированным, ответственным, осознанным и окончательным. Надо сказать, что моя бабушка до сих пор является для меня тайной и почти недостижимым идеалом, так что доподлинно утверждать, что именно она имела в виду, говоря мне эти слова, я не могу…

Или однажды брошенное Медведем замечание о правильной походке (гл.89) мгновенно всколыхнуло в моей голове целый ворох мыслей: чем плоха моя походка? Хожу ведь, не падаю… Как обычно, испытывая затруднения подобного рода, помучившись пару недель и не придумав ничего путнего, я пошла к профессору Натали Дюран.

…Натали с отсутствующим видом сидела за рабочим столом и смотрела сквозь экран монитора. Это было странным и, пожалуй, даже пугающим зрелищем: до сих пор мне никогда не приходилось видеть профессора Дюран в подобном состоянии. Я осторожно постучала в косяк входной двери. Ответа не последовало. Я негромко позвала её, и мой зов остался гласом вопиющего в пустыне. Постояв ещё немного, я снова позвала профессора Дюран, и – о чудо! – она откликнулась, сделав мне едва заметный знак рукой, разрешающий зайти. Стараясь ступать очень осторожно, я приблизилась к профессорскому столу.

– У меня всё в порядке, и прекрати вести себя так, словно ты находишься в палате смертельно больного человека! – несколько нервно воскликнула она. – Хорошо, что ты пришла, мне нужно немного отвлечься: через неделю научная конференция, а я до сих пор не могу решить, как лучше представить свою работу! Это так утомительно… Ладно, ставь чайник и излагай, зачем явилась.

К манере общения профессора Натали Дюран совершенно невозможно было привыкнуть: хотя бы потому, что она всегда представала передо мной в новом свете. В отличие от неё, я была довольно консервативна, и меня всегда выбивала из колеи её непредсказуемость. Так случилось и в этот раз: когда она задала вопрос, я растерялась, и мне стоило большого труда снова собраться и вспомнить о причине своего появления в её лаборатории.

– Профессор, разве моя походка очень плоха? – выпалила я, не придумав ничего лучшего.

– Это как посмотреть… – протянула она, внимательно наблюдая за мелкими пузырьками в чайнике, образующимися на стенках перед закипанием воды. – Это называется «шумящий лес».

– ???

– Ханако-тян, иногда я начинаю сомневаться в твоём аристократическом происхождении! – как ни в чём не бывало продолжала Натали. – Я говорю о воде в чайнике. Слышишь, как она начинает шуметь перед кипением. Этот шум китайцы называют «шум леса». Что же касается твоей походки, то конкретизируй, пожалуйста, вопрос!

– Один Мастер Дзэн мне сказал, что для боевых искусств нужна особая походка. Но разве человек не получает свою походку от рождения?

Профессор Натали Дюран в этот момент на меня ТАК посмотрела, что мне захотелось провалиться на месте!

– Ты решила меня сегодня добить своим невежеством?! Ты как никто другой должна знать, что человек от рождения получает лишь два безусловных рефлекса: питательный и оборонительный. Остальное – навык. Поэтому, пока не появляется жизненная необходимость, многие навыки формируются случайным образом по принципу приспособления, что далеко не всегда является оптимальным вариантом. В боевых искусствах умение сохранять равновесие, устойчивость и подвижность является жизненно необходимыми качествами: а потому и требования к походке значительно выше. Есть даже специальное название такого шага - «шаг ощупью». Суть в том, что вес тела с одной ноги на другую переносится только в том случае, когда обе ноги имеют твёрдую опору.

– Тогда как я могу освоить такую походку и, желательно, побыстрее?

– Хороший вопрос…

Профессор направилась к своему столу и начала листать свой органайзер, а я в это время приготовила принесённый с собой чай.

– Вот, – протянула она мне листок с контактным номером и именем. – Это лучший педагог по классической хореографии на Оогамэ. Равновесие и походка – её специализация, уверена, она обладает лучшими технологиями в этом направлении. Дерзай! О, какой отличный чай! Свежий оогаминский урожай? Ты знаешь, как мне можно угодить!

Настроение Натали стремительно улучшалось, впрочем, так же, как и моё: в какой-то момент показалось, что у меня за спиной появляются крылья!»

La Seine a da la chance
Elle m’a pas de soucis
Elle se la coulle douce
Le jour comme la nuit
Et elle sort de la source
Tout doucement, sans bruit
Et sans se faire de mousse
Sans sortir de son lit
Elle s’en va vers la mer
En passant par Paris
La Seine a de la chance
Elle n’a pas de soucis
Et quand elle se promène
Tout le long de ces quais
Avec sa belle robe verte
Et ces lumières dorées
Notre-Dame Jalouse
Immobile et sevère
Du haut de toutes ses peirres
La regarde à de travers.

Jacques Prévert *

Друзья прибыли в Город Любви с севера, оставив немного в стороне Сен-Дени. Дерек выехал на Парижскую окружную дорогу, а затем повернул на проспект Шарля де Голля, и Рёки подумала, что было бы здорово немного посидеть в её любимом кафе с великолепным видом на Эйфелеву башню. А когда Дерек на площади Шарля де Голля повернул на проспект Марсо, сомнений не осталось: они действительно ехали на площадь Альма, хранящую в себе печальную память о великолепной принцессе Диане. Выехав на площадь Альма, Дерек лихо припарковался на авеню Георга V около кафе «Chez Francis».

– По чашечке капучино? – спросил он, стягивая с головы шлем.

– Пожалуй, – согласилась Рёки.

Ингвар жалобно мяукал в своей корзинке, утомившись от переезда. Рёки аккуратно достала несчастное животное и прижала к груди.

– Ну, не волнуйся, вот мы и приехали, скоро ты сможешь отдохнуть…

Несмотря на обеденное время и царившую на улице жару, в кафе всё же были свободные столики с великолепным видом на Эйфелеву башню, где друзья и расположились. Разговаривать не хотелось. Рёки и Дерек в полном молчании за чашкой вполне приличного кофе капучино впитывали неповторимую атмосферу летнего Парижа, эту «невыносимую лёгкость бытия».

– Как ты догадался, что нужно ехать именно сюда? – спросила Рёки.

– Когда-то ты упомянула, что тебе очень нравится это место…

– Как приятно, что ты помнишь такие мелочи, к тому же происходившие ужасно давно, в другой жизни! – с искренним восхищением ответила Оогумаза-сэнсэй. Мучимый жарой, Ингвар, лёжа на соседнем стуле, лишь лениво приподнял голову с высунутым наружу языком.

– Ну, куда теперь? – спросил Дерек. – Увы, но время неумолимо!

– Думаю, для начала надо переодеться, иначе рискуем свариться в джинсах и кожаных косухах по такой жаре! До показа времени осталось мало, а дел – много.

– Так куда едем?

– Никуда.

– ???

– Мы уже приехали. Видишь ли, не только ты такой внимательный. Однажды я проговорилась о своей симпатии к этому месту в присутствии одного спасённого мною шейха, и он сделал мне шикарный подарок - квартиру с видом на Эйфелеву башню на авеню Монтеня. Так что нам нужно всего лишь закатить твой мотоцикл во двор этого дома!

– Ты не представляешь, Рёки-сан, как я рад это слышать! Немного передохнуть после дороги не помешало бы…

Только друзья начали выбираться из-за стола, как Оогумаза-сэнсэй удовлетворённо заметила:

– Посмотри, Дерек, какие люди и без охраны!

У бокового входа кафе в белом воздушном платье, словно нимфа, стояла Сэндзё Сан (гл.1). Собственной персоной.