«…Доминирующим свойством моего характера всегда было обострённое чувство самосохранения, проявляющееся, прежде всего, в умении избегать любых мало-мальски опасных ситуаций. Наверное, прочитав эти слова, можно подумать, что я была очень робкой девушкой, но это не так. Иногда моё любопытство пересиливало страх и толкало меня на дерзкие поступки. Такое случалось крайне редко, но всё-таки случалось… Именно так и было в случае моих тренировок «вслепую» (гл.33).

Опыт, подтверждающий энергетическую сущность предметов, сначала ошеломил меня, а затем очень напугал, но при этом неожиданное открытие притягивало меня с непреодолимой силой. С каждым днём желание снова испытать «текучесть» твёрдых предметов становилось всё сильнее, до тех пор пока не стало навязчивой идеей. И в один прекрасный день, проигнорировав предупреждение профессора Дюран, я возобновила тренировки «вслепую». Сначала всё проходило как обычно: разминка, упражнение «тори фунэ»*, специальные упражнения, несколько комплексов «ката»** с катана*** и шестом, прыжки на скакалке…

И вот… Какая досада! Я была так занята своими мыслями, что забыла в раздевалке скакалку. Делать нечего, нужно было срочно бежать за ней. Повязку снимать не стала, потому что глаза будут слишком долго привыкать к свету, а затем нужно будет снова настраиваться на тренировку «вслепую». Добежав до раздевалки, я уверенно зашла внутрь и сразу же подошла к своему шкафчику: за долгое время тренировок я досконально выучила расположение всех предметов в спортивном зале. На лавке рядом со шкафчиком скакалки не оказалось. Где же она? Как не хочется снимать повязку! Нельзя терять время! Где же я её могла оставить?

Внезапно моё восприятие словно переключили: я увидела интерьер раздевалки в серо-синих тонах. И практически сразу заметила свою скакалку, мирно висящую на ручке шкафчика. Я взяла её автоматически и мгновенно покрылась холодным потом: ведь я до сих пор была в светонепроницаемой повязке на глазах! Как это возможно? Моё сердце заколотилось с бешеной скоростью, а дыхание стало поверхностным. Я осторожно вышла из раздевалки и направилась в тренерскую, куда я не заходила уже в течение нескольких недель. Открыла двери и остановилась у стола: на столе царил обычный бардак. Всё ещё оставаясь в повязке, я постаралась запомнить как можно больше предметов, находящихся на столе.

Сердце колотилось всё быстрее. Когда я начала задыхаться, то сдёрнула повязку с глаз и оказалась в кромешной темноте: доводчик плотно закрыл дверь тренерской за моей спиной. Немного нормализовав сердцебиение, наощупь я подошла к двери, открыла её и щурясь, осторожно вышла наружу. Постояв немного в светлом спортивном зале, чтобы прийти в себя, я решилась завершить начатое – включила свет в тренерской и подошла к столу: расположение предметов на нём полностью соответствовало увиденному до этого. Моё сознание разрывалось; весь мой предыдущий опыт восставал против произошедшего только что, но игнорировать свершившийся факт я не могла».




...Рёки аккуратно «отлепляла» от себя несколько «размякшего» Дерека.

– Дерек, соберись! Некогда разводить телячьи нежности! Нас ждут великие дела!

Нехотя Дерек сдавал позиции. Оогумаза-сэнсэй тщательно разглаживала воображаемые складки на одежде. Чуть-чуть посторонившись, глядя затуманенным взором на Рёки, Дерек тихо продекламировал:

Умеешь ты сердца тревожить,
Толпу очей остановить,
Улыбкой гордой уничтожить,
Улыбкой нежной оживить;
Умеешь ты польстить случайно
С холодной важностью лица
И умника унизить тайно,
Взяв пылко сторону глупца!

Как в Талисмане стих небрежный,
Как над пучиною мятежной
Свободный парус челнока,
Ты беззаботна и легка.
Тебя не понял север хладный;
В наш круг ты брошена судьбой,
Как божество страны чужой,
Как в день печали миг отрадный!

Рёки подняла удивлённый взгляд на своего боевого товарища:

– Вот уж чего я точно не ожидала от тебя услышать, Дерек, так это стихов Лермонтова… С каких пор ты полюбил лирику?

– В долгой разлуке с тобой, чтобы заглушить тоску, я начал читать лирические произведения, драгоценная Рёки-сан!

– Не верю! Кстати, пожалуйста, посмотри, нет ли «подарочка» в твоём «почтовом» ящике!

– А почему уважаемая Рёки-сан считает, что там что-то может быть? Считай, мы здесь сегодня случайно оказались!

– Конечно, и список тебе Эдди Гамильтон тоже случайно написал? Думаешь, он не знал, что ты меня под холодную воду потащишь?!

Дерек задохнулся от возмущения.

– Можно подумать, Гамильтон – пророк!

– Дерек, душа моя, ты полагаешь, что я шутила, когда говорила о возрасте нашего ловеласа Эдди? Страшно сказать, но ему действительно пятьсот лет. Поверь мне, за это время можно стать провидцем! И прекрати меня утомлять, а лучше сходи и посмотри, не оставил ли Гамильтон нам подарочек в дорогу, раз уж список ты испортил…

– Как всегда, никакой благодарности за спасение!

– Таков твой путь самурая! Послушай, иди уже, дай мне немного подумать в спокойной обстановке.

Рёки тихонечко подталкивала Дерека к выходу из столовой.

– С тобой совершенно невозможно спорить, Рёки-сан!

Дерек преданно посмотрел ей в глаза, оставаясь недвижимым.

– Вали уже, нет сил спорить с тобой.

– Рёки-сан, а поцеловать?

– Дерек, солнце, вижу, за время нашей разлуки ты совершено забыл о хороших манерах. Хочешь получить урок по правилам хорошего тона немедленно?

Температура комнаты от взгляда Рёки стремительно понижалась. Дереку был хорошо знаком этот переход: вероятно, воспоминания о последствиях были не особенно приятными, потому как он, поёжившись, гордо вышел из столовой.

. . .

Вскоре он вернулся несколько озадаченный и со свёртком в руках.

– Попробуешь угадать, что в посылке?

– На гадания нет времени! Открывай, не томи!

В глазах у Рёки заблестели огоньки. Дерек начал осторожно снимать обёртку и аккуратно выкладывать на стол содержимое пакета: вакидзаси****, фолиант, совсем недавно подаренный Оогумаза-сэнсэй молодым графом Максом Дракулой (гл.34) и подозрительно похожий на недавно погибший в стихии воды лист бумаги с каллиграфически написанным рукой лорда Гамильтона посланием.