«До последнего времени я никогда не задумывалась, почему мои родители переехали жить на Оогамэ? Ведь в Японии у них была идеальная жизнь, не омрачённая никакими невзгодами. По крайней мере, мне так казалось… Или всё-таки омрачённая? Ведь, если подумать, должна же быть причина, по которой они оставили родные места! Один из моих многочисленных друзей в «Русской слободе» любил повторять, что люди всегда уходят от чего-то, а не убегают к чему-то. Так от чего бежали мои родители? Может быть, отцовский дом поможет мне ответить на этот вопрос?

Этот август был исключительно жарким, поэтому на сей раз мы с бабушкой решили пропустить нашу любимую пешую прогулку по Киото идо ворот отцовского дома доехали в приятной прохладе салона автомобиля. Первое, на что я обратила внимание, – это надпись на табличке, аккуратно прикреплённой к калитке. На табличке вместо традиционных имени и фамилии красовалась надпись: «НОЗОМИ» – надежда.

– Это название дома? – спросила я у бабушки, вышедшей из машины вместе со мной.

– Трудно сказать… Когда появился этот дом, мне не сказали, а когда я узнала о нём, спрашивать было глупо. А сейчас уже некого спросить. Так что придётся тебе разбираться с этим самой.

Ответ бабушки озадачил меня ещё больше, но я решила пока повременить с дополнительными вопросами. Мы прошли через небольшую лужайку и подошли ко входу в дом. На самом деле, у большинства современных домов, располагающихся в зоне затопления, делают два входа. Один, работающий во времена малой воды и имеющий дополнительные герметичные ворота, которые срабатывают при большой воде, есть на цокольном этаже. Главный же вход всегда располагается на балконе, стоящем на сваях, которые спасают дом от затопления.

Сейчас было время отлива, и бабушка открыла мне двери в цокольном этаже, однако заходить внутрь не стала. Поцеловав меня в щёку на прощание, она отдала мне ключи и сказала, что машина заберёт завтра в 12 часов. По японской традиции, я проводила автомобиль взглядом, пока он не скрылся за углом, и зашла в дом.

Летний домик Такэда (так называла коттедж бабушка) располагался на берегу реки Камо недалеко от Киотского университета, где училась моя мама.Этот факт наводил на некоторые размышления: зачем моему отцу было покупать здесь дом, если он сначала учился в Токио, а потом в Оксфорде? Не для того ли, чтобы быть ближе к маме? Я знала, что мои родственники по отцовской и материнской линии не ладят, да и родители всегда общались с ними очень холодно… Запахло семейной тайной, а ведь я так любила разные тайны! Вообще говоря, в истории моего рода было очень много белых пятен, связанных не только с перемещением молодых Такэда на Оогамэ, но и с историей родственников по отцовской линии.Родители настолько умело избегали многих тем, что сначала я даже не подозревала об их существовании, потом была занята своими делами, но сейчас я ощущала настоятельную потребность разобраться в мотивах, двигавших моими родителями.

…Многие фантасты любят описывать города будущего как нечто совершенно не похожее на существующее, но в действительности берег реки Камогава 2174 года, если верить фотографиям, не так уж сильно изменился за последние 200 лет. Несомненно, университет и университетский кампус претерпели кардинальные изменения, но городская жилая зона всё также состояла из небольших трёхэтажных домиков (в смешанном японско- европейском стиле), поставленных на сваи. Отцовский домик внешне почти ничем не отличался от соседних, но если присмотреться, то было видно, что материалы, использованные для строительства, до сих пор представляли собой передовые технологии, и домик содержал в себе множество секретов.

…Проводив бабушку, я вошла в тёмный холл и сразу почувствовала свежесть леса. Освещение вспыхнуло с небольшой задержкой, и у меня захватило дух от увиденного: я оказалась в тропическом лесу с бабочками и орхидеями! К лестнице и лифту на первый этаж вела цветочная аллея из камелий. Никогда бы не подумала, что отец был настолько романтичен… Или это не отцовская задумка. Похоже, я совершенно не знала своих родителей!Очень медленно я пошла к выходу на первый этаж, всё больше проникаясь чудесной атмосферой этого райского сада.

Первый этаж выглядел более привычно. Лестница вела в просторную прихожую, выполненную в традиционном японском стиле: часть пола перед входом, выложенная затейливой плиткой ручной работы, продолжалась приподнятым над ним паркетом, обозначающим «чистую» часть гостиной, куда следовало заходить только без обуви.Я сняла туфли, и домашний робот тут же убрал их в специальный шкафчик, чистивший и дезинфицировавший их. Тапочки я надевать не захотела и босиком вступила на приятно холодившее ноги дерево.

«Интересно, кто следит за всем этим великолепием?», – подумала я, и в этот момент сработали поливальные установки, распылявшие на цветы живительную влагу. «Ясно, ничего интересного: обычная система интеллектуального дома», – успокоилась я и решительно вошла в просторную гостиную, традиционно выполненную в смешанном японско-европейском стиле. Я немного побродила по ней, внимательно осматривая всё, попадавшее мне на глаза. Удивительно, но почти ничего в этой гостиной не намекало на холостяцкую «берлогу», но и на совместное убежище она тоже не была похожа. Я никак не могла подобрать нужное слово, подходящее для описания увиденного.

Как мне было известно, этот дом использовался до женитьбы и переезда на Оогамэ. Однако, как именно он использовался, оставалось тайной. Я решила оглядеться повнимательнее и уже попозже подумать обо всех возникающих вопросах. Первое, что попалось мне на глаза в гостиной, – фотография молодых родителей в кампусе Киотского университета. Немного полюбовавшись на это фото, я решила принять душ и уже потом осмотреть второй этаж, чтобы подумать об увиденном.

Удивительным образом пребывание в доме придавало мне силы, и уже через полчаса я начала задумываться: «А не поехать ли мне в гости к бабушке, чтобы немного поболтать со своими родственниками»? Но магия дома оказалась гораздо притягательнее, чем вечер в гостях у Минамото-сама.

Наскоро осмотрев гостиную, я решила заглянуть на задний двор и, раздвинув сёдзи, разделявшие гостиную и кухню-столовую, застыла на пороге, ошеломлённая увиденным. Стены задней части дома была выполнены из специального поляризационного стекла, менявшего свою прозрачность от полностью прозрачного до непрозрачного белого. Поколдовав с настройками, можно было добиться голубого или оранжевого цветов, что, впрочем, уже давно не было новинкой. Но не это так поразило меня: потолок в центре помещения был выполнен из специально обработанных кристаллов, преломлявших солнечный или лунный свет на разные цвета,что оставляло на полу абстрактные узоры из солнечных зайчиков.

Подобная архитектура настолько не вязалась с характером отца, что я снова задумалась: насколько сильно он должен был любить свою невесту и насколько серьёзными должны быть преграды, стоявшие у них на пути, чтобы он решился на такой дерзкий и дорогой дизайн?! Моё любопытство обострилось до предела. Я решила во что бы то ни стало узнать всё возможное ожизни моих родителей в Киото».

Ты хочешь увидеть вечность?
Ты ей посмотри в глаза.
В спокойствии изумрудов
Растает твоя слеза.

Ольга Савицкая (стихи о кошках)

Рёки не торопилась расставаться с остатками состояния приятной отрешённости после сна, поэтому кофе пила нарочито медленно, внимательно рассматривая лица своих друзей, отмечая и анализируя их настроение. Сэндзё прямо-таки светилась от счастья, находясь рядом с Хреном, хотя старательно пыталась это скрыть. И неудивительно, ведь все мы считали, что Хрен Тихонников больше не вернётся из своего путешествия, поэтому его появление было подобно чуду хождения по воде.

Хрен, как обычно, воплощал собой образец невозмутимости и сосредоточенного спокойствия. Путешествия в другие реальности отдалили его от людей ещё больше, если такое вообще было возможно. Рёки предполагала, что Хрену в конце концов удалось изменить свою органическую природу, объединившись со своим энергетическим двойником, и сейчас перед ними сидел уже не тот Хрен Тихонников, которого они знали раньше. Рёки решила оставить размышления на эту тему попозже, так как они сильно отвлекали от текущей ситуации.

Притягательное тепло Осама Миельмана именно сегодня Рёки принимала с особой благодарностью: после напряжения последних дней было так приятно почувствовать искреннюю и необременительную любовь своего давнего друга. Открытость Осама внешнему миру была просто поразительной, непостижимым образом делая его неуязвимым для любых неожиданностей. Эта открытость выражалась в постоянной готовности совершенно бескорыстно помочь любому и тут же забыть об оказанной услуге. Однако его отношение к Рёки было совершенно иным: она всегда чувствовала существовавшую между ними особую связь, но так до конца и не разобралась с природой этой связи, а Осама всегда уходил от ответа на прямо поставленный вопрос на эту тему, отговариваясь, что в своё время она сама во всём сможет разобраться.

Осама был изрядно старше Рёки, чего нельзя было сказать по его внешности: недавно познакомившиеся с ним люди предполагали, что ему было немного за сорок, что совершенно не соответствовало действительности. Внимательному наблюдателю возраст Осама выдавала та особая уверенность в себе, что приходит к человеку только с богатым опытом и большими достижениями. Внешность Осама можно было бы описать так: высокий мужчина атлетического телосложения без намёка на лишний вес, арийской внешности с немного великоватым для его лица носом, что, впрочем, не мешало ему оставаться очень привлекательным мужчиной. Светло-русые кудрявые волосы,ещё не тронутые сединой, придавали его внешности некоторую ребячливость, что временами отражалось и на его поведении.

Дерек, не считая самой Рёки, был самым молодым из всей компании, поэтому его лицо и поза выражали больше всего чувств и эмоций, бушевавших в душе молодого мужчины. Дерек явно не находил себе места: он то садился, то вставал из-за стола, чтобы подойти к перилам балкона, чтобы немного постоять там и снова подойти к столу. Его нервозность странно гармонировала со спокойной отрешённостью всех остальных присутствующих, давая выход общему беспокойству о развитии ситуации с феноменом «врата миров» и необходимостью его ликвидации. Успокоение Дереку принёс его новый друг – кот Ингвар, бесцеремонно запрыгнув к нему на плечи и устроившись там пушистым воротником. Дерек подчинился этой заботе и устроился на диванчике в тени винограда рядом с остальными, положив Ингвара на колени, чтобы погладить его пушистое пузико.

Энтони неподвижно стоял у перил балкона, вглядываясь в Эйфелеву башню, красиво расцвеченную лучами заходящего солнца. Его безупречная, облачённая в льняную дизайнерскую одежду фигура словно намекала на статуи греческих богов, а лицо гармонично дополняло эту иллюзию. Поза Энтони, как обычно, воплощала элегантную открытость, свойственную только профессиональным фотомоделям и дипломатам высокого класса. Рёки всегда поражалась, как Энтони, обладавший высоким ростом, умудрялся настолько совершенно позировать?

– Итак, – тяжело вздохнув, решила начать разговор Рёки. – Кто расскажет последние новости? Надеюсь, пока я спала, мир не перевернулся?

Шутка не вызвала особого энтузиазма, и Рёки решила, что всё-таки перевернулся… Энтони и Дерек переместились к общему столу и уставились на Осама. Последний не мешкая включил проектор, транслирующий голографическую картинку в центре стола. Время неумолимо диктовало свой темп развития ситуации.