Сага о жажде сражений. Глава 170 (отрывки)
«Моя болезнь затянулась на две недели… В пятницу утром, когда я уже собиралась перед выходом в офис сходить на последний приём к доктору, позвонила бабушка из Киото и в ультимативной форме сообщила, что я еду в Японию для полного восстановления здоровья. Вылет в субботу утром, а с боссом она уже договорилась и другие дела тоже уладила.
Я внутренне чертыхнулась: «Конечно, зачем меня спрашивать о моих планах?! Все знают лучше меня, что мне делать!» Однако спорить с бабушкой было бесполезно, да и чувствовала я себя пока что, прямо скажем, не так , чтобы очень хорошо. Достав из кладовки дежурную дорожную сумку с вещами на неделю, я предупредила Сатору, что уезжаю (впрочем, он был уже в курсе – бабушка и с ним успела переговорить), и договорилась с ним встретиться на нашем месте – полюбоваться закатом солнца на дорожку.
Я пришла на обрыв за час до назначенного срока, но Сатору уже сидел там, задумчиво глядя на горизонт. Издалека услышав мои шаги, Сато-кун обернулся и сразу же поднялся на ноги, чтобы поприветствовать меня. Честно говоря, сначала я даже не увидела Сато, так как шла, уставившись на узкую тропу, опасаясь мелких камушков и ползучих гадов. К счастью, на тропинке виднелась только сухая трава, а летающих, ползающих и скачущих существ под ногами не наблюдалось. Я задумчиво сорвала цветок, а следом за ним вытянула травинку, чтобы полакомиться «травяным молочком», и только тогда заметила своего школьного друга, появившегося перед моими глазами, словно «лист перед травой».
– Привет! – сказал Сато и взял меня за руку. – Ты рано.
– Да, хотела немного прогуляться перед поездкой. Ты тоже пришёл раньше времени!
– Надеялся провести с тобой побольше времени, – временами Сато просто убивал меня своей прямотой.
Не зная, что ответить на столь откровенное признание, я молчала и сосредоточенно жевала травинку.
– Я принёс кое-какой еды и напитки. Дрова для костра тоже насобирал. Ты ведь любишь живой огонь?
– Спасибо, Сато-кун! – искренне ответила я: никто не умеет заботится лучше, чем Сатору.
«Странно, – думала я. – Почему Сатору, такой милый и, совершенно очевидно, любящий меня, не пробуждает ответных чувств? Конечно, я люблю его как брата, но и только... Поразмышляю об этом по пути в Токио».
Тем временем мы дошли до небольшой площадки, удобно расположенной на самом краю обрыва, с естественным карнизом и удобным для сидения камнем. Сато и вправду хорошо позаботился о пикнике: на плоском круглом камне лежали сэндвичи, фрукты, а в сумке-холодильнике стояли напитки. Ох уж этот предусмотрительный Сато-кун!
Прогулка немного утомила меня. Я с удовольствием уселась на приготовленную Сатору сидушку, откинулась на согретый солнцем камень и прикрыла глаза. Сатору сел рядом и накрыл своей рукой мою ладонь.
– Зачем ты себя так мучаешь тренировками? – тихо спросил он.
– Тебе не кажется, что это не твоё дело! – резко ответила я, так как этот вопрос в той или иной форме мне задавали уже многие.
– Нет, это моё дело! – вспыхнул Сатору. – Я очень люблю тебя, и мне больно видеть, как ты издеваешься над собой. Извини, но это больше похоже на наказание, чем на тренировки!
Удар был явно ниже пояса: моё дыхание перехватило от охватившего меня гнева, однако противоположная сила, прошептавшая, что, может быть, он прав, мгновенно погасила огонь. Пожалуй, синяков у меня было многовато…
– Это тебя бабушка настропалила поговорить со мной? – резко ответила я, тем не менее, продолжая сидеть рядом с Сатору и позволяя ему ласкать мою руку.
– Ты удивительная девушка! – грустно улыбнулся он. – Я только что признался тебе в любви, а тебя это, похоже, совершенно не волнует.
– Послушай, Сато, чего ты от меня хочешь? Я тренируюсь, потому что мне это необходимо! Хочешь объяснений? Пожалуйста. Возможно, я чувствую вину по отношению к маме и папе. Мне кажется, что я сделала для них недостаточно много. И если что-то во мне считает необходимым принять наказание, то так тому и быть!
Сатору молча достал из сумки баночку холодного кофе с молоком моей любимой марки и с характерным хлопком, очень приятным моему уху, открыл его.
– Ханако-тян, ты скучаешь о группе «Миндаль»? – продолжал Сатору.
Гнев снова стал переполнять меня.
– Ты решил сегодня доконать мня неприятными вопросами?
– Так скучаешь?
– Конечно, скучаю! – взорвалась я, разозлившись на себя, Сатору, этот чудесный солнечный день… на ушедшее детство и воспоминания о том ни с чем не сравнимом драйве масштабных рок-концертов.
Сатору пристально посмотрел мне в глаза и взволнованно произнёс:
– Ханако-сан, пожалуйста, послушай меня: я уважаю твой выбор и восхищаюсь твоим упорством в боевых искусствах, но, пожалуйста, не отказывайся от всего, что тебе дорого. Это то, что я долго не решался тебе сказать… А теперь ты уезжаешь в Японию, и неизвестно, когда мы сможем ещё раз поговорить наедине.
Это было так не похоже на невозмутимого Сатору, что я была ошарашена и не сразу нашла что ответить.
– Сато-кун, я ведь не на войну уезжаю! – как-то сразу успокоилась я. – Я вернусь через две недели.
– Как знать… – задумчиво проговорил Сато, немного приобняв меня и показывая глазами на горизонт: солнце начало свой спуск в океан».
Кто та, что всходит из пустыни, опираясь на друга своего?
Песнь песней Соломона (перевод Абрама Эфроса)
Попутешествовать в другие, пусть даже воображаемые миры Артёма ДюМонта долго уговаривать не пришлось: он бесцеремонно вырвал из пасти у ошалевшего кота Ингвара мышь и подошёл к Рёки и Джакену. – Я готов, – решительно, но с изрядной долей подозрительности провозгласил ДюМонт, попеременного глядя то на Рёки, то на Джакена. Рёки немного посторонилась, освобождая место для художника. Они встали в круг, и Рёки с Джакеном заключили Артёма в свои объятья. – Мне так и держать мышь в руке? – немного нервно уточнил ДюМонт. – Она ещё живая! – То, что надо! – улыбнулся Джакен, подняв руки над головой. – Я не успел одеться, так что держитесь, что есть сил: особенно это касается тебя, Артём. Если в дороге потеряется Рёки, то она сможет вернуться самостоятельно, но ты можешь затеряться в других мирах навеки. Так что ни в коем случае не отпускай нас и помни о мыши. – Безумие какое-то… – пробормотал Артём, однако прижимаясь как можно плотнее к своим друзьям. Рёки и Джакен, словно по команде, начали шептать в уши ДюМонта слова на неизвестном ему языке. Вскоре у художника в голове появился звон, постепенно превращающийся в гул колокола, и потом наступила тишина. Ни одной мысли, ни одного звука, ни одного образа. Затем его словно включили, и он увидел огонь. Огонь был повсюду – он мерцал, переливался и постоянно менял свой цвет. Немного привыкнув в этому безумию света и цвета, ДюМонт стал воспринимать иные детали картины хаоса, как ему сначала показалось. Художник начал видеть нити, протянутые вокруг него во всех направлениях и не имеющие ни конца ни начала. Зрелище было потрясающим: переливающиеся в диапазоне от белоснежного до тёмно-красного нити, уходящие в бесконечность и приходящие из бесконечности, создавали ни с чем не сравнимое ощущение восторга. ДюМонт хотел спросить об увиденном у друзей, но не смог произнести ни звука. То здесь, то там пучки нитей перемешивались, создавая арки или закручиваясь в спирали. Это зрелище настолько заворожило художника, что он начал было терять контакт с друзьями, но увесистый удар под рёбра напомнил ему о необходимости держаться. Одновременно с толчком ДюМонт снова услышал голоса Рёки и Джакена, и его голова снова опустела. Когда он смог сфокусироваться во второй раз, то увидел чудный мир с лазурно-голубым небом и нежно-зелёной травой под ним. ДюМонту показалось, что он парит где-то между небом и землёй, но, очарованный гармонией окружающего мира, он мгновенно забыл об этой мысли. Вдалеке виднелись райские сады (по крайней мере, художник так подумал из-за сочетания красок) и летали неизвестные ему птицы и бабочки. Тёплый ветер обдувал его разгорячённое лицо и приносил совершенно незнакомые чарующие ароматы. Художником овладело желание остаться здесь, но он вновь получил увесистое напоминание о физическом существовании. Снова в голове художника зазвучали голоса друзей, и снова он очнулся в другой реальности: третий мир до необыкновенности напоминал о земном средневековье: ДюМонт с интересом рассматривал интерьер готического замка, где его восприятие сфокусировалось на этот раз. Перед собой он увидел зеркало, но не увидел в нём отражение себя и своих друзей. Этот факт его заинтересовал, хотя почему-то и не удивил – Артём решил понять, откуда же они смотрят на зеркало, чтобы не отражаться. В попытке оглянуться он натолкнулся взглядом на нечто любопытное, лежащее прямо перед ним на приступочке. Это что-то так заинтересовало его, что ДюМонт забыл обо всём на свете и потянулся за этим предметом, совершенно забыв о предупреждении. Как только он коснулся странно прохладной поверхности, замок задрожал и стал рассыпаться в пыль. Артём почувствовал боль: мышь укусила ДюМонта за палец, он закричал и очнулся у себя в мастерской в Париже. – Что случилось? – спросил Артём. – Это был сон? – Как знать? – улыбнулась Рёки. – Посмотри, что у тебя в руке. Артём с трудом сфокусировал взгляд на своей ладони и рядом с мёртвой мышью не сразу заметил странный амулет, заинтересовавший его в готическом замке.
Продолжение следует! Каждый четверг – новая глава!
Литературное редактирование: Екатерина Самосадкина Иллюстрации: фото из открытых интернет-источников
Глава 169 < > Глава 171 |