«Лист изысканной розовой бумаги ручной работы с впечатанными в неё лепестками розы и записанным каллиграфическим почерком профессора Натали Дюран номером телефона специалиста по коррекции лежал на самом видном месте моего рабочего стола. Каждое утро я гипнотизировала его, но никак не решалась набрать этот номер... После встречи с Натали я ещё раз проанализировала свои ошибки, исправила ряд наиболее очевидных, и боль в спине перестала меня беспокоить. Вместе с болью пропала необходимость в коррекции осанки.

…Мне всегда была нужна причина, чтобы заниматься чем-нибудь. Не просто причина, а очень обоснованная причина. Никогда не понимала людей, занимающихся от скуки: для меня результат был не менее важен, чем сам процесс. И в случае коррекции осанки процесс принятия решения несколько затянулся, так как все доводы, возникающие у меня в голове во время размышления о необходимости начать дополнительные занятия, были недостаточно весомыми. В таких случаях я предпочитала ждать подсказки, позволяющей принять то или иное решение.

…Оглядываясь назад, я чётко вижу, как пугающе хрестоматийно проходила все пять стадий принятия смерти родителей: отрицание, гнев, торг, депрессию и принятие. Проблема в том, что, когда дело касается очень молодых людей, к этим чувствам примешивается обида и вина, значительно усложняющие и замедляющие процесс. Само собой, все эти переживания не могут не отражаться на внешнем виде и поведении человека. В моём случае первая стадия переросла в отрицание своей женской сущности: я больше не хотела переживать чьё-либо предательство. Я коротко остригла волосы, стала носить мешковатую одежду и перестала пользоваться макияжем, хотя до этого очень любила «рисовать» себе лицо. Наверное, макияж своего рода маска, ведь первое время, выходя на улицу без теней и помады, я чувствовала себя голой.

Вскоре отрицание пополнилось гневом, а мой гардероб заполнился одеждой чёрного, тёмно-зелёного и коричневого цветов. Милитари-стиль заполнил собой всю мою жизнь: война самой с собой должна была выплеснуться наружу. Конечно , эта война сказалась и на моей осанке, походке и манере движений. Из изысканной девушки я постепенно превращалась в непримиримого солдата. И как знать, сколько бы это могло продолжаться, если бы не брошенное вскользь замечание одной милой старушки: «Какая прелестная девушка. Зачем скрывать такую красоту?»

Это простое замечание заставило меня задуматься: «А так ли уж хорошо отрицать и гневаться?», и в ближайшие выходные я пошла в магазин, чтобы вспомнить, каково это – быть девушкой. Увиденное в примерочной меня удручило. Увлечённая войной, я совсем забыла, как нужно двигаться в обычном платье. Движения были слишком грубыми и слишком очевидно выдавали моё мировоззрение, делая особенно уязвимой. Стало понятно, что необходимо заняться не просто осанкой, но походкой и движениями, чтобы можно было снова стать незаметной, слившись с обычной городской средой.

В ближайший же понедельник я решительно набрала телефонный номер, написанный на такой по-женски розовой бумаге. Почти сразу мне ответила дама с очень жизнерадостным и бодрым голосом. Внимательно выслушав меня, она предложила мне увидеться на следующий день во время моего обеденного перерыва в парке. Наверное, именно это событие стало началом следующего жизненного этапа».

И кругосветный путь не выдержит сравненья
С тем путешествием, где мы вдвоем.
В любви к тебе я близок к поклоненью.
Лишь там, где ты, - мой дом.

Жан Кокто

...Заявление красавчика Олли Хансэна было встречено неоднозначно: в части перемещения на Монмартр – радостно, а в части угрозы для Джакена – удивлённо. В целом никто из компании (кроме Дерека и Рёки, разумеется) не верил, что учтивому и безупречному Джакену вообще что-то в мире может угрожать. Сэндзё первая отреагировала на зов Олли:

– Наконец-то Пьер проявил к нам уважение! – нетерпеливо воскликнула она, аккуратно отдирая от стула уютно устроившегося там Тихонникова. – Поди, там уже все собрались!

Тихонников, вяло сопротивляясь, пытался охладить пыл своей подруги:

– Может быть, ну их, – лениво проговорил он, доливая себе в бокал великолепного красного вина. – Посмотри, как здесь хорошо: вина в достатке, прекрасное обслуживание, покой и благодать. Зачем нам куда-то спешить?

Осама молча поддержал Хрена. Рёки ждала развязки, а Дерек с Энтони – решения Рёки. Зато Чинчираулли, Джок и Кифер вскочили со своих мест практически сразу же, как только услышали о приглашении.

– Вы как хотите, – выходя из-за стола, решила пояснить своё решение Алекс. – Сейчас для нас, кинематографистов, местом притяжения является все, что связано с маэстро Морато и компанией. А они, в отличие от нас, сейчас гуляют на Монмартре, так что, аdiós! Увидимся у Пьера.

Махнув на прощание рукой, Алекс выпорхнула из ресторана, увлекая за собой непосредственно кинематографическую и околокинематографическую братию. Олли Хансэн в растерянности продолжал стоять на пороге, жалобно глядя на Джакена. Последний, взглядом проводив друзей, подошёл к Олли и усадил его рядом с собой за стол.

– Олли, почему ты решил, что мне что-то угрожает? – мягко спросил Джакен.

Рёки насторожилась: нельзя было допускать, чтобы их план провалился.

– Выходя из ресторана, у входа я увидел ребят, очень похожих на военных, и услышал, что они говорят про тебя… Они выглядели очень подозрительно, – немного подумав, ответил Олли. – После того, что ты сделал для меня на показе, я считаю себя твоим должником.

– Перестань, – отмахнулся Джакен, о чём-то напряжённо размышляя. – Почему ты решил, что эти ребята планируют навредить мне?

– Мне так показалось… – повесил голову Олли.

– Тогда пока что не о чем беспокоиться! – воскликнула Рёки. – Правда, котик?

Ингвар согласно мяукнул в ответ и поставил лапу на стол, словно подводя итог разговору.

– Ну так что, – переводя пристальный взгляд с одного на другого, подытожил разговор Осама. – Как отреагируем на приглашение?

Тихонников, подзуживаемый Сэндзё, внимательно глядя на Рёки, изрёк:

– Сейчас в мире происходит много непонятного и интересного… Возможно, сейчас центр событий переместился на Монмартр, и глупо отсиживаться здесь, пропуская самое интересное?

– Ну что, – включился в разговор Энтони. – Мы с Ингваром не возражаем, чтобы переместиться в другое место. Но что скажет Джакен?

По лицу Джакена, словно лёгкое дуновение ветерка, пробежала тревога, затем лицо снова стало ясным:

– Я думаю, глупо избегать опасности в вашей компании, тем более, не зная, существует ли такая опасность вообще. Пойдём туда, где есть музыка!

Последние слова Джакена прозвучали как команда к действию. Друзья направились к выходу, где их уже поджидал сюрприз…