«Тренировки в додзё Нагамаса-сэнсэя всегда приносят мне радость, хотя и требуют полной самоотдачи. Так было и в тот раз: после очень насыщенного событиями года летом мне удалось выкроить себе пару недель для отдыха у своих японских родственников. В это время, как правило, мои бабушки и дедушки, спасаясь от летнего зноя, переезжали в свои загородные усадьбы, расположенные в горах. Нагамаса-сэнсэй и два его своими лучших ученика жили рядом с резиденцией моего деда и тренировались в расположенном неподалёку синтоистском храме.

Само собой, я уговорила Нагамаса-сэнсэя взять меня в ученики. Впрочем, его особо и уговаривать не пришлось: от деда он знал, что за время моего отсутствия в Японии, я прошла курс специальной подготовки на Оогамэ и много путешествовала по всему миру, где, если позволяло время, обязательно тренировалась в клубах боевых искусств. Зная своего деда, я была склонна думать, что их с Нагамаса-сэнсэем, абсолютно не интересовал мой технический прогресс в боевых искусствах, но они находили удовольствие в угадывании городов и школ, подаривших мне тот или иной технический приём или уловку.

Летние тренировки Нагамаса-сэнсэя начинались в 4:30 утра. С рождения имея склонность к ночному образу жизни, по утрам я бываю хмурой и замкнутой. Возможно, для моих тренировок это было наилучшим временем, ведь никаких эмоций относительно занятий я не испытывала, так как все силы были направлены на поддержание необходимой концентрации. Не без труда отстояв последнюю серию фехтовальных поединков с Нагамаса-сэнсэем, приняв душ, я в изнеможении лежала на энгава* додзё синтоистского храма и смотрела сквозь кроны реликтовых сосен, окружавших храм, и вслушивалась в паузы, возникавшие в непрерывном стрёкоте цикад и шуме ветра.

Вскоре мои глаза закрылись, и я погрузилась в блаженное состояние утренней дрёмы. В реальность меня вернул звук шагов приближавшегося человека. По манере ходить я определила приближение Нагамаса-сэнсэя (никто, кроме него, не умел ступать настолько деликатно): он принёс мне воду и расположился поблизости.

– Сегодня Ханако-тян время от времени заставляла меня полностью сконцентрироваться на поединке. Однако эти периоды пока что слишком непродолжительные и носят, скорее, случайный, чем намеренный характер: предстоит ещё многому научиться…

– Благодарю, Нагамаса-сэнсэй!

Я сделала безуспешную попытку подняться, чтобы, как положено, поблагодарить Учителя, и столкнулась с невидимым препятствием, удерживающим меня в горизонтальном положении. Я открыла глаза, медленно перевела взгляд с неба на землю и увидела руку Нагамаса-сэнсэя примерно в тридцати сантиметрах над своим солнечным сплетением, судя по всему, мешавшую мне встать. Я снова закрыла глаза.

– Лежи, не вставай, ты сегодня хорошо потрудилась. Что тебе запомнилось в иностранных клубах?

Прежде чем ответить, я немного помолчала.

– В целом ничего такого, что стоило бы с вами обсуждать… кроме, пожалуй, очень странного вопроса, заданного мне после тренировки одним учеником. Он всех спрашивал: «Что значит центр тяжести, расположенный ниже, чем у всех?»

Нагамаса-сэнсэй зашёлся хохотом. Он долго не мог остановиться и сквозь слёзы ответил:

– Ханако-тян, прежде чем ответить, мне очень хочется сначала рассказать об этом твоему деду за вечерней партией в го**»

Под холодной луной
Голая роща – и вдруг бамбук,
Три зелёных ствола.

Бусон

Рёки и Дерек, жестом поприветствовав всех знакомых, присутствовавших на показе, заняли свои места в партере. Как только они устроились, шоу продолжилось приветствием молодого, внешне очень привлекательного дизайнера из воспитанников кутюрье Эмилио Морато.

Оогумаза-сэнсэй напряжённо вглядывалась в своего давнего друга Осама Миельмана, сидевшего слева от неё. Очень нежно, обеими руками, словно оберегая от чего-то, он взял её ладонь и прикоснулся губами к самым кончикам пальцев. Вспыхнул яркий свет, и впервые за весь вечер у Оогумаза-сэнсэй появилась возможность рассмотреть своего давнего товарища.

– Осама, как я рада тебя видеть! У Эмилио кончились идеи – сегодняшняя экспозиция очень напоминает показ Карла Лагерфельда для дома моды Шанель 2013 года. И, пожалуйста, посмотри на меня! – несколько взволнованно проговорила Рёки.

Миельман, не отпуская руки, посмотрел ей прямо в глаза и тепло улыбнулся.

– Рёки-сан, сэнпайнай***!

Рёки с облегчением вздохнула.

– Какое счастье, великий Осама Миельман собственной персоной!

– Не обижай меня, Рёки-сан, мы же договаривались лично встретиться! Неужели ты могла допустить мысль, что я не приду?!

– Сейчас столько всего происходит, ничего нельзя знать наверняка… двойники отделяются чуть ли не по щелчку пальцев!

– Не преувеличивай. Двойники отделяются только у людей, прошедших специальную подготовку. Просто последние события несколько ускорили процесс. Тебя волнует твой любимый Джакен?

– И он тоже! А ты откуда знаешь?

Осама бросил весёлый взгляд на Рёки.

– Такая уж у меня планида – обо всём узнавать первым… О, посмотри какой чудесный наряд!

Осама показал взглядом на проходившую перед ними манекенщицу в летящем платье сложной расцветки, очень напоминавшую колибри, парящую над цветком орхидеи.

– Рёки-сан, ты будешь великолепна в таком наряде! – прошептал Осама почти касаясь губами уха несравненной.

Некоторое время друзья внимательно смотрели дефиле. Молодой дизайнер, несомненно, обладал незаурядными способностями. После финального прохода и поклона автора коллекции разговор возобновился.

– Есть программка? – спросила Рёки у Осама, нежно поддерживая его под руку. – Когда мы увидим коллекцию Эмилио?

– Сейчас будет женская коллекция Ани Домбар, и уже затем Оогумаза-сэнсэй сможет насладиться видом своего Джакена!

– Осама, ты меня специально дразнишь? Во-первых, Джакен-сан никому не принадлежит, а во-вторых, мужская коллекция Эмилио Морато – это произведение искусства, достойное отдельного внимания. Так наша договорённость относительно игры в Токио остаётся в силе?

– Почему несравненная Оогумаза-сэнсэй интересуется этим?

– События развиваются быстро и бесконтрольно, поэтому я должна задать этот вопрос. Осама Миельман, наша договорённость об игре остаётся в силе?

– Конечно! Уверен, что пару часов мы сможем найти, даже если мир перевернётся!

– Поосторожней с пророчествами, уважаемый! – Рёки строго взглянула на Миельмана.

Осама рассмеялся и демонстративно прикрыл рот рукой.

– Слушаю и повинуюсь!

Тёплая компания, окружившая Осама и Рёки, откровенно радовалась разыгрывавшемуся на их глазах спектаклю. То ли ещё будет!

– Послушай, Осама, как тебе удалось вытащить Тихонникова из его рая? – решила вернуться к действительности Рёки.

– А я его и не вытаскивал, это его связной.

– Как это? – озадачилась Оогумаза-сэнсэй: это было что-то новенькое даже для вице-президента острова Оогамэ, лидирующего во всех научных разработках мира.

– Тихонников посчитал нежелательным своё присутствие здесь, однако он хочет быть в курсе всего происходящего.

– Вот как?

Осама не успел ничего ответить, потому что в этот момент стена звука оповестила о начале предпоследнего дефиле.