«Я плохо помню первый год своих занятий айкидо, наверное, из-за шока от смерти матери, обиды за то, что она меня бросила, и сокрушительного чувства вины перед ней за ничтожное внимание, уделённое ей мною. Навсегда врезались в память последние часы жизни мамы: когда у неё началась агония, рядом с её комнатой, кроме меня, никого не оказалось. Дверь в комнату была открыта, и я почти случайно зашла туда. Именно в этот момент у мамы начался приступ: боль была настолько невыносима, что у неё не осталось сил, чтобы застонать. Когда я посмотрела ей в глаза, мне показалось, что я умираю вместе с ней.

На несколько мгновений я словно окаменела от пережитого. Придя в себя, я схватила телефон, чтобы вызвать «скорую помощь», но из-за рыданий не смогла ничего толком объяснить. Ещё через мгновенье, взяв себя в руки, я сделала маме обезболивающий укол, и она успокоилась, но сказала, что если не сможет больше встать самостоятельно, то умрёт. Вечером, после приёма лекарств, которые я ей дала, она уснула и больше не проснулась.

Похоронные хлопоты отвлекают. Я разрыдалась только тогда, когда гроб с телом матери вынесли из дома. Это были мои последние слёзы в течение многих лет. Отец тогда тоже будто окаменел. Он как-то очень по-своему переживал уход из жизни своей любимой женщины и вечного врага(гл.4)».

Занималась заря. Утро было удивительно тёплым и безоблачным. Рёки любила, когда на небе одновременно были солнце и луна: это зрелище её завораживало. Любила утренние песни птиц и звуки просыпающейся природы. Сэндзё дочитывала очередную главу книги Рёки.

– Вы вообще когда-нибудь спите? – Джакен вернулся с утренней медитации и был удивительно свеж и весел.

– Бывает, спим, – уклончиво ответила Сэндзё. – Вот скажи, Сакаэ-кун, когда Оогумаза- сэнсэй добрее: когда ест мясо или когда постится?

– Когда ест. Если она голодна, то ведёт себя более непредсказуемо, чем обычно. По крайней мере, так было до недавнего времени. Сейчас она очень изменилась, поэтому, вообще, глупо рассуждать об этом.

Со стороны кустов боярышника послышался шорох.

– О! Медведь проснулся?

– Давно проснулся! – залился громким смехом Медведь, придавая этому простому ответу сакральный смысл. – Рёки-сан, когда думаешь вылетать с Оогамэ?

– Ты уже и об этом знаешь, пройдоха! Думала, сегодня вечером, но задержусь здесь ещё на денёк. Чем собираешься заняться в ближайшее время?

– Надо бы съездить в Лондон, разобраться с делами, но это не очень интересно, гораздо интереснее вопрос: что случилось с Голубым озером (гл.2)? Почему вода стала такой тёплой?

– Видала, какой Медведь наблюдательный? – усмехнулась Рёки. 

Однако сразу посерьёзнев, сказала Медведю:

– Пока не понятно, что разогревает воду. А ты поди что температуру измерил?

– В отличие от некоторых, не поленился использовать водный термометр. За ночь температура воды повысилась на один градус.

– И давно ты ведёшь температурный график озера? – заинтересовалась Рёки.

– Скоро год будет. Само собой, только в то время, когда я бываю на Оогамэ.

– И почему ты решил заняться не свойственной тебе деятельностью?

– Птичка нашептала!

– Может, скажешь имя этой «птички»?

– Придёт время – скажу… Ты сразу полетишь в Токио или остановишься где-нибудь по пути? – незатейливо сменил тему Медведь.

– Планирую сделать пару-тройку остановок в Европе. Нужно кое-что проверить. Может, развлечёшь Сэндзё, а то она совсем скисла, – в своей обычной манере резко менять тему беседы предложила Рёки.

– Разберусь как-нибудь без Медведя! – Сэндзё надулась и демонстративно устремила свой взор вдаль. – Лучше почту посмотри, – небрежно бросила она Рёки, указывая подбородком на приближающегося к ним Джакена с пакетом в руках.

Рёки не торопясь вскрыла пакет и стала просматривать почту. Одно из писем она прочла с особым вниманием.

– А я-то надеялась, что у меня будет больше времени на подготовку, – вздохнула Рёки. – Это официальное уведомление из Японии о переносе времени проведения саммита на неделю раньше. Это настораживает: обычно организаторы задолго предупреждают о дате проведения подобных мероприятий и никогда не делают переносов! Это впервые за мою практику... Медведь, может, скажешь, что происходит?

– В последнее время в мире случается много странных вещей… – туманно ответил Медведь. – Возможно, тебе удастся разобраться. Ты же потомок сёгунов!

– С чего это ты вспомнил о моем клане? – Рёки пристально посмотрела на Медведя, и он смутился под её взглядом. – Ты думаешь, история моей семьи как-то связана с происходящим? …Не планировала, однако, видимо, придётся заглянуть к бессмертному лорду Эдварду Гамильтону. Кстати, твою птичку, случайно, не Эдвард зовут? Может, желаешь присоединиться?

– Ну уж нет. К лорду Гамильтону езжай одна. Я его собак боюсь, – поёжился Медведь. – К тому же Сэндзё остаётся здесь, а она не только кофе хорошо умеет варить.

– Что за намёки? – Сэндзё неодобрительно посмотрела на Медведя и угрожающе двинулась в его сторону.

– Никаких намёков! Я вот подумал: давно не ел твою фирменную кесадию, – дал задний ход Медведь.

– О, милые бранятся – только тешатся! – заметила Рёки, покидая место возможных боевых действий. – Джакен, пойдём, адептов порадуем. Как раз время утренней тренировки.

Рёки и Джакен удалились. Было похоже, что Сэндзё решила припомнить Медведю всё хорошее, что было между ними.

Иллюстрации: Артём ДюМонт
Литературное редактирование: Екатерина Самосадкина

Глава 8 < > Глава 10